Необходимое предисловие

1968-1970 годы проходили в бурных дискуссиях на кухне и в Самиздате о том, каким должно быть «диссидентское движение» - политическим или гражданским? Обращаться только к советским властям или к Западу? Уходить в подполье или осуществлять свои права явочным порядком? Создавать организации или нет? Отдельный вопрос - а было ли «движение», можно ли говорить «мы»?

Полемика Славина и Якобсона ярко иллюстрирует полярные точки зрения на эти вопросы. Оба текста датированы летом 1970 года2 и были проаннотированы в 16-м выпуске «Хроники текущих событий». Источником для публикации послужили копии вещдоков (Архив Международного Мемориала. Ф.198. Оп.1) из архивно-следственного дела Юрия Шихановича 1972 года, которое находится в ГАРФе. Сведений о предыдущих публикациях обоих текстов не найдено.

Благодарю Юлию Дмитриеву и Екатерину Хомутову3 за помощь в подготовке публикации.

Алексей Макаров4

* * *

В самиздате распространилось открытое письмо: АНДРЕЙ СЛАВИН «Некоторые заметки о советском демократическом движении»5.

Конструктивная часть письма сводится к следующему:

1. Наблюдение, что «человек, имеющий дело с самиздатовскими документами, не имеет права быть несобранным», что за каждым из нас стоят другие товарищи, рисковать которыми мы не имеем права.» С этим нельзя не согласиться.
2. Мысль о том, что «демократически настроенные интеллигенты и рабочие призваны вести за собой массы, просвещать их» отвергается[,] «кружковщина - этот спутник всякого неорганизованного движения».
3. Указание: «настал период, когда мы должны выработать отличные от легальных, приемлемые и обязательные для нас принципы конспиративной работы».

Итак, А. Славин призывает к созданию подполья и одновременно делает ставку на организацию массового политического движения. Поскольку в дальнейшем письмо А. Славина сводится в основном к упрекам по адресу Инициативной группы за то, что она не следует установкам Славина, напомним следующее: ИГ уже делала заявление, из которого ясно, что она единственным своим признанием считает разоблачение беззаконий, придание их гласности и вовсе не претендует на то, чтобы «вести за собой массы»6. Из того же заявления следует, что ИГ не считает, строго говоря, свою деятельность политической хотя и считает её общественной, гражданской и, таким образом, не может быть и речи и связях ИГ с каким бы то ни было подпольем (хотя замечание, что при работе с самиздатовскими материалами нужна осторожность, остаётся в силе).

Автор письма без конца повторяет: «наши взгляды», «наши ошибки», «наше движение», «мы», «мы», «мы»...

Возникает вопрос, кто эти «мы», вопрос о «наших» и «ваших».

«Западная общественность очень тепло встретила появление ИГ и через соответствующие комитеты в разных странах сделала попытку установить с ней контакты. Эта важная инициатива была нами отвергнута после соответствующих дебатов. Почему?... многие члены ИГ считали и… некоторые, наверное, и сейчас считают, что установление таких контактов дискредитирует ИГ в глазах нашей общественности…»

Итак, «важная инициатива» «нами отвергнута». Кем это нами? Видно, не сам автор величает себя «мы», как самодержцы российские, а имеет в виду ИГ. Мне, как члену ИГ, не известно, кто из моих товарищей считал или считает, что контакты с зарубежной демократией компрометируют ИГ в глазах «нашей общественности». (Если ИГ и отказалась от каких-либо контактов, то у неё были на это другие -  свои - соображения).

Любопытно, какую общественность имеет в виду А. Славин? Он пишет: «В полемике с нами представители правящего класса указывают, что мы вроде бы ищем панацею от всех бед на Западе, и он является для нас примером. Стоит большого труда убедить их, что это вовсе не так.»

Опять не известно, кто это «мы» («в полемике с нами»), и точно известно что ИГ никакой полемики с «правящим классом» не ведёт. С ней, правда, «полемизирует» ГБ7, но аргументами в этой «полемике» служат тюрьмы, лагеря8, сумасшедшие дома9, так что полемика здесь - выражение фигуральное.

Славин пишет о членах ИГ: «Самыми неприятными являются факты готовности поступиться принципами ради работы или просто более высокооплачиваемой работы». Это ложь и клевета. Если кто и вышел из ИГ, то имел на это полное моральное право: у нас, слава богу, не партийная организация10. От собственного имени и от имени своих товарищей заявляю, что своими принципами мы покуда еще не поступались, а до принципов Славина нам дела нет.

«Пребывая в сладкой дремоте после кошмарного сна сталинских десятилетий, наши демократы не были заняты упорным трудом в деле просвещения общества», - резонерствует А. Славин. (Здесь речь идёт уже не о членах ИГ, а о «демократах» вообще).

Пусть Славин спросит, например, у Гершуни, сладко ли дремалось ему эти десятилетия, сладко ли дремлется сейчас. Я не случайно называю Гершуни. Послушать Славина, так он у Гершуни первый друг. Славин пишет про Гершуни: «Владимир страдал, если можно так выразиться, комплексом обреченности, безысходности к своей судьбе и других пытался уверить в этом.» После этого заявления Славина я бы не удивился, если бы он сказал, что у Гершуни имеется пышная шевелюра и вовсе не растёт борода11.

А вот славинская характеристика Ю. Телесина: «Понимания и поддержки у широкой массы такие люди не находят. Судьба этого человека решена правильно. Беседы с товарищами, подобными Телесину, были. Здесь мы сталкиваемся с характерной чертой интеллигенции, имя которой, по определению В. Ленина – «вождизм». Многие считают себя удельными князьками. У некоторых даже есть своё княжество, где они властвуют в той или иной мере12.

Вождистские замашки у самого А. Славина, который берётся решать судьбы людей: «Судьба этого человека решена правильно» (про Телесина). А тон-то каков: «Беседы с товарищами, подобными Телесину, были». Это сильно напоминает манеру разговаривать, которая выработалась у представителей одной небезызвестной организации «правящего класса», с которым «полемизирует» Славин.

Полуграмотное13 письмо («брошюра», по собственном выражению автора) Славина вообще переполнены высокомерно-презрительными выпадами в сторону интеллигенции: члены ИГ, по словам Славина, это люди, которые, «за редким исключением представляли из себя  интеллигентов, думающих, что роль их участия в ИГ сводится к тому, чтобы поставить подпись под письмом в ООН».

Непонятно, почему члены ИГ «представляли интеллигентов», почему прошедшее время. Ещё непонятнее, почему «за редким исключением». Кто исключение? Или Славин тоже входит в ИГ? Впрочем, он рекомендуется другом ИГ. Славин утверждает, что каждый член ИГ «выступает от имени большинства советских людей». Это не так. «Большинство советских людей» пока не состоит в контакте с той частью интеллигенции, к которой принадлежат члены ИГ. Но у большинства советских людей с интеллигенцией нашей страны есть одна несомненно общая черта - привычка к сильным выражениям.

Мы бы выбрали одно из таких выражений для своего «друга» Славина…

Октябрь 1970 г.

---

1) Мемориальная Сетевая Страница заимствовала название публикуемого открытого письма А.Якобсона из Аннотации в «Хронике Текущих Событи» № 16. Хранящаяся в ГАРФ копия письма имеет название «Он и мы». (Прим. А. Зарецкого).

2) Место хранения текстов:

• Славин - ГАРФ. Ф.10035. Оп.1. Д.П-72617. Т.5. Лл.49-57
• Якобсон - ГАРФ. Ф.10035. Оп.1. Д.П-72617. Т.9. Лл.307-309

Здесь и далее примечания Алексея Макарова, если не оговорено иначе.

3) Екатерина Хомутова и Юлия Дмитриева – ученицы многопредметной школы «Интеллектуал».

4) Выпускник Историко-архивного института РГГУ, член ревизионной комиссии профсоюза «Учитель», соавтор учебных пособий по истории и обществознанию, лауреат премии Пьера Симона «Этика и общество» (2008), автор статей по истории России XX века. Учитель обществознания «Кафедры социально-экономических дисциплин» многопредметной школы «Интеллектуал». (Прим. А.Зарецкого).

5) Псевдоним «Андрей Славин» взял себе Вениамин Вячеславович Кожаринов (р.1942), который поддерживал 1-е и 5-е письмо Инициативной группы.

6) Вероятно, речь идет об «Открытом письме» ИГ о целях и методах работы (май 1970). См. «Документы Инициативной группы по защите прав человека в СССР» Составители: Г. В. Кузовкин, А. А. Макаров. Москва, 2009

7) Комитет Государственной безопасности СССР

8) К моменту написания письма 6 из 15 находились в лагерях (Генрих Алтунян, Мустафа Джемилев), тюрьме (Анатолий Левитин-Краснов в Лефортово), ссылке (Виктор Красин) или на принудительном лечении (Владимир Борисов, Наталья Горбаневская).

9) Если даже допустить (это вполне возможно), что сам А. Славин страдал и даже страдает сегодня от «полемики» с ГБ, это обстоятельство нисколько не меняет оценки его письма (Прим. А. Якобсона). На момент написания письма неизвестно о каких-либо преследованиях Кожаринова (Прим. А. Макарова).

10) Сам Анатолий Якобсон на некоторое время приостановил членство в ИГ из-за того, что Петр Якир поддерживал слишком тесные отношения с НТС.

11) Владимир Гершуни как раз был известен своей бородой. Гершуни был узником сталинских лагерей за участие в молодежной организации (1949-1955). Политзаключенный (1969-1974, 1982-1987).

12) Так Славин понимает прозвище, которое получил Телесин – «принц Самиздатский», за широчайшее распространение им Самиздата. В декабре 1968 у Телесина был обыск по делу Ильи Бурмистровича, а в 1969 его уволили с работы.

13) Письмо Славина пестрит такими выражениями, как «безысходность к своей судьбе», «роль их участия», «мысли… не имеющие возможности вникнуть в суть происходящего», «был отпущен ремень… нетерпимости». Таких перлов у Славина не счесть. (Прим. А. Якобсона).