В 1966 г. на экраны СССР вышел невероятный фильм – "Обыкновенный фашизм". На него выстраивались очереди, его смотрели по нескольку раз. Такого в истории советского кинопроката не случалось ни до, ни после.

Фильм был странный: некрасивый и неинтересный – черно-белые фотографии или движущаяся черно-белая хроника. Картинки лепились одна к одной, и на них были либо убитые, либо кривляки-убийцы: Гитлер, Муссолини... Оторваться от экрана было нельзя, потому что звучал за кадром голос рассказчика, который ничего не боялся: либо строго и спокойно объяснял про горы убитых, либо ядовито насмешничал, давая зрителю разглядывать убийц, которым самим – уже жить ничего не оставалось... Всё это было про фашизм, который случился однажды в Германии. И оставалось только сосчитать, как давно это было. Но в этом самом месте рассказчик неожиданно делал паузу и спокойно сообщал с экрана, что фашизм никуда не делся: он жив и будет жить всегда, меняя имя и обличье...

Зажигался свет – фильм окончен. Ты выходил на улицу в полном ужасе: так все эти горы мертвецов – не прошлое, а будущее? Это было невероятно. Этот гвоздь навсегда был вбит мне в темя, так и живу с тех пор – старательно отмечая признаки фашизма в тех или иных реакциях – своих или общества. А мамины и бабушкины подружки шепотом обсуждали совсем другое: на экране советского кинотеатра впервые лежали убитые советские евреи...

Один из самых больших советских режиссёров Михаил Ильич Ромм с группой соратников взял на себя труд перебрать горы хроники, снятой за долгие 12 лет пребывания Гитлера у власти. Чуть отодвинуться от них, отстраниться и попытаться рассмотреть фашизм как явление природы – во всех переливах.

Мне посчастливилось найти в Америке Сергея Линкова – ассистента Михаила Ромма - и я попросила вспомнить о том, как складывалась каждодневная работа.

- В июле 1964 г. Михаил Ильич пригласил меня ассистентом в фильм "Обыкновенный фашизм". Прочёл сценарий Майи Туровской, Юрия Ханютина и Михаила Ромма – возникло ощущение чего-то необычного, неформулируемое волнение... Всё ещё было впереди, всё было неясно. А предчувствие интересной дороги было. Сценарий был несколько описателен. Но не ординарный и обещающий. Я занимался отбором хроники, готовил съёмки, искал фото, материалы. В августе уехали в Польшу и ГДР. В купе мы были с Михилом Ильичем вдвоём. До поздней ночи он рассказывал о недавней поездке в США, куда он летал с Тарковским на фестиваль. Страна его поразила. Утром в Бресте, прохаживаясь по перрону в ожидании поезда, разговаривали, и Ромм неожиданно спросил: как я думаю, получится картина или нет? М.И. был человеком, в общении с которым всякое лукавство, пошлый оптимизм, общие места исключались. Что думал, как чувствовал, так и ответил. Общаясь с М.И., ты вдруг ощущал, что ты талантливый, умный, сильный, что ты – личность. Я думаю, что в этом одна из причин, почему так легко и с самоотдачей с ним работалось всем, почему его ученики были столь успешны и многочисленны. А, главное, все такие разные, не похожие на мастера – А. Митта, и В. Титов, В. Трегубович и Р. Эсадзе, А. Смирнов и В. Абдрашитов, А. Кончаловский и В. Шукшин, Н. Михалков и Г. Чухрай...

В Польше мы много ездили. В Майданек, Треблинку... Освенцим потряс. Просторный, поросший высокой травой, полевыми цветами, полуразрушенные бараки, чисто, далёкий горизонт, небо над головой, ни души, остатки кирпичных барачных труб. Поверить, что здесь сжигали, убивали, унижали сотни тысяч людей, как-то трудно. И только в музее Освенцима начинаешь чувствовать запах человеческого месива, крови, смерти... Там мы сняли горы свалявшихся человеческих волос, груды обуви – детской, женской... Экспонаты, так сказать. Сняли фотографии узников в полосатой одежде, их взгляды, далёкие и безнадёжные. Я вспоминаю это сейчас, когда слышу утверждения, что Холокоста не было. А что же я видел там в Освенциме?

- Как потом отходили от этих съёмок?

- По вечерам собирались в номере у Михаила Ильича. Хотелось быть вместе. М.И. доставал привезённый коньяк. Выпивали по рюмке другой, разговаривали, М.И. рассказывал, слушать его всегда было интересно – так и отходили от увиденного.

- Чем вы руководствовались, отбирая хронику, фотографии, документы?

- Прежде всего, есть ли ощущение подлинности, правды. Насколько нов и эмоционален материал, насколько выразителен. Делали фильм о конкретном явлении. Никто и никогда не говорил о параллелях, намёках, аллюзиях. Картина рождалась в дискуссиях, спорах, в процессе живого общения М.И. с группой, со сценаристами, приглашёнными – помню Эрнста Генри, Евг. Евтушенко. М.И. не вылезал из монтажной, собирая эпизоды, аттракционы, части. Группа – подносила "снаряды". Картина обретала определённость очертаний буквально на глазах. На столе были разложены фотографии львовского погрома. Вокруг стола стояли Хари Стойчев, Савва Кулиш, Герман Лавров, Виктор Жданов – оператор комбинированных съёмок – и, конечно, Ромм. Как снимать, как потом монтировать? Предлагаются варианты. Обсуждаются. Отвергаются. А если так?! Смотрятся смонтированные М.И. куски. Бывают большие просмотры с приглашёнными, чьё мнение важно. Картина рождается. Вот уже есть руки, глаза... А почему глаза голубые?! Они должны быть зелёные. Конечно, зелёные. Начинается перемонтаж. Ещё один шаг вперёд сделан и, кажется, неплохой.

Уже живя в США, в 2001 г. я прочитал книгу Энн Вайс "Последний альбом" (Ann Weiss, "The Last Album: Eyes from the Ashes of Auschwitz-Birkenau"). История такова. Американская журналистка в музее Освенцима в 70-е годы, а то и позже, увидела предвоенные фотографии будущих жертв Холокоста. В лагере после освобождения был найден целый чемодан таких фотографий. Предполагают, что они были собраны и сохранены участниками лагерного Сопротивления. Мать американской журналистки ехала в транспорте, который вёз польских евреев в Освенцим. В пути она познакомилась с молодым человеком, не имевшим никаких иллюзий, куда и зачем их везут. Он уговорил мать Энн спрыгнуть во время движения. Что она и ещё несколько человек и сделали. И все погибли. Молодой человек был смертельно ранен. Она, единственная, осталась жива и не хотела его оставлять. Но он уговорил её уйти, сказав, что она будет единственным живым свидетелем произошедшего, и он просит её читать поминальную молитву в день его гибели. И до конца своих дней мать Энн делала это. Так вот Энн Вайс стала ездить с этими фотографиями, устраивая выставки, по США, Европе, Израилю. Причём на этих фотографиях были в основном молодые люди в счастливые минуты их жизни – свадьба, последний класс школы, беззаботная загородная прогулка, рождение детей... Молодые, открытые будущему... И всюду, где побывала Энн с этим альбомом последних фото, находился кто-то, узнававший знакомых, друзей, родственников. Сожалею, что эти фото не попались нам. Но могли бы они привнести что-то решительно иное в картину? Не знаю, хотя хочется сказать – да.

В одном из томов собрания сочинений Михаила Ильича есть подробнейшая статья о том, как делался фильм2. В частности и о том, что соавторы сценария Юрий Ханютин и Майя Туровская имели другое представление о фильме. И хотели в какой-то момент делать свой вариант. М.И. не возражал. Они даже начали работать, но всё-таки они оба, очень умные и талантливые, поняли, что это неправильно. Да, картина принадлежит им тоже. Есть люди, которые видят всё зорко, на большом расстоянии, даже ночью. Вот у Юры и Майи было такое зрение, только внутреннее. Всегда радостно было читать их статьи, книги, выступления: остро, неожиданно...

Вообще на картине собралось на удивление много замечательных людей, о которых можно говорить и говорить. Например, звукооператоры Сергей Минервин и Борис Венгеровский. Они работали самозабвенно, легко, на высочайшем уровне профессионализма и художественности решая всё.

- Чем для Вас стала эта картина?

- Для меня "Обыкновенный фашизм" был школой, ВГИКом, подниманием тяжестей, но в удовольствие, рождением дружеских связей. Много чем была она для нас всех. Но, конечно, самым большим событием была фигура Михаила Ильича Ромма. Кто-то сказал, что стиль – это сам человек, его суть. "Обыкновенный фашизм" подтверждает это абсолютно. Ироничность, ясность мысли Михаила Ильича, его безукоризненный вкус, демократизм, расположенность к людям, любовь к ним, лишенная всякой сентиментальности и громких слов. И всё это есть в картине, это её основа. Роммовское неприятие, ненависть ко всему тому, что унижает человека, его достоинство, лишает его индивидуальности и свободы. Михаил Ильич был абсолютно доступен для всех. Каждый мог позвонить, попросить о встрече. И никогда не было отказа. Елена Кузьмина, жена М.И., к которой он относился трепетно, старалась как-то влиять на этот поток. И, по-моему, безрезультатно. Когда Ромма не стало, возникло ощущение сиротства, пустоты жизненного пространства.

Бессмертная лента "Обыкновенный фашизм" не существует сегодня ни в прокате России, ни на одном из многочисленных каналов телевидения. Страшная в своей ясности обличительная лента, которая могла бы многое сделать, изъята из употребления. Фашисты предпочитают оставаться неузнанными, неопознанными. Увы – они не учитывают тех, кто уже посмотрел – и сам фашизм, и кино про него.

---

1) © Александра Свиридова, Сергей Линков, 2013 г. Александра Александровна Свиридова родилась в 1951 году в Украине, в Херсоне, в семье служащих. Окончила художественное училище в Одессе, в 1976 - сценарный факультет ВГИКа, специальность - кинодраматург, литературный работник кино и телевидения. Член Литературного фонда с 1977 года. В Союз кинематографистов России принята в 1990 году по рекомендации патриарха советской кинодраматургии Евгения Габриловича и критика Майи Туровской. В 1993 году окончила аспирантуру и прошла предварительную защиту диссертации на кафедре киноведения. По ее сценариям снято около 20 картин. В 1992-1993 гг. на Втором канале РТВ ею сделано более десятка телефильмов для программы "Совершенно секретно" (ведущий и главный редактор – Артем Боровик). Событиями в жизни страны стали сюжеты из истории диссидентства – первое появление на экране Владимира Буковского, Александра Гинзбурга, других правозащитников и узников совести. А. Свиридова уехала в Канаду стипендиатом университета Торонто. По приглашению Музея искусств Дюк Университета приехала из Канады в США для участия в семинаре по советской культуре. В 1994 году в Нью-Йорке удостоена стипендии Фонда писателей Лилиан Хеллман и Дэшиела Хаммета, получила разрешение на пребывание в Америке по визе "За выдающиеся способности в искусстве". В 1996-1998 в течение трех лет сотрудничала с Голливудом – Фондом Стивена Спилберга "Шоа" - "Пережившие холокост". Сотрудничает с русскими изданиями Америки и Европы. Автор более 500 эссе по вопросам культуры и искусства, ряда книг прозы и поэзии. Лауреат литературной премии имени Марка Алданова "За лучшую повесть зарубежья" 2009 г. "Вдох рыбы на горе". Источник: интернет-газета "МЫ ЗДЕСЬ", # 232, 29 октября – 4 ноября 2009 г. см. также http://www.kino-teatr.ru/kino/screenwriter/ros/37831/bio/ (Прим. А. Зарецкого)

2) http://scepsis.net/library/print/id_1174.html