Вторая школа об А.Якобсоне

О литературе Переводы Стихотворения Публицистика Письма А. Якобсон о себе Дневники Звукозаписи

О А.Якобсоне 2-ая школа Посвящения Фотографии PEN Club Отклики Обновления Объявления

Наталья Тугова

Незаконченный разговор1)

Наталья Васильевна, когда Вы стали преподавать Во Второй школе?

Я стала преподавать на второй год от основания школы. Я старожил и, в общем, единственный, кто вместе с Владимиром Фёдоровичем от начала до конца, до разгона 1971 года, пока нас четверых не выгнали: Владимира Фёдоровича, меня, Блюмину и Фейна. Я была в числе тех, кого выгнали.

Когда Якобсон появился во Второй школе, как его принял и как к нему относился педагогический коллектив? Как Якобсон относился к коллективу? Были ли какие-либо конфликты, трения, ведь не бывает идеальных отношений?

Это я могу Вам сразу ответить, - я не помню года, когда он появился, - он пришёл и сразу вошёл в наш коллектив. Никаких трений и конфликтов с ним ни у кого не было. Он был любимым человеком всех, а со мной и с моим мужем Фейном Германом Наумовичем был самым близким другом. У нас он часто останавливался, приходил ко мне есть – я его кормила. Потом мы вместе ездили в Жигули, с Якобсоном, его женой и сыном Санькой. Мы были очень близко знакомы, и потом я получила несколько писем от него, но к сожалению я их не сохранила – это уже было из Израиля.

Не могли бы Вы прокомментировать, как Якобсон вёл уроки, методику его преподавания? Якобсон - как учитель.

Вы знаете, мне очень трудно сказать, потому что это не подходило ни под одну квалификацию формального метода обучения. Он просто гениально рассказывал, сопереживая всему сюжету, который он излагал перед учениками. Ученики ему внимали, верили, - безусловно, - и потом как-то умели всегда воспроизвести. В отличие от Исаака Семёновича Збарского. Вот он тоже очень хорошо говорил, очень много помнил наизусть, но ученики это воспроизвести потом не могли и отвечали очень плохо. А Якобсон как-то так умел научить тому, что он говорил, главное - пониманию истории и сопереживанию тем событиям, о которых он рассказывал. Я помню такой эпизод, как однажды я шла по коридору – я была завучем – вдруг открывается дверь, там урок вёл Якобсон, и из класса вылетает ко мне в объятья ученик, которого Якобсон за шиворот... Это был класс, по-моему, 1969 года выпуска, где учился мой сын, там, где учился Нейфах, потом Юра Шабат, мой сын Фейн и так далее. Вылетает ученик прямо ко мне в объятья. Якобсон, когда я подхожу и говорю: «Толя!», - мне отвечает: «Ну ты представляешь, я рассказываю о французской революции, а он в это время обернулся и что-то говорит». Это не педагогический метод, конечно, но я говорю просто о том, как он внутренне переживал и что для него значила история.

Какие отношения были между Германом Наумовичем Фейном и Якобсоном?

Очень дружественные и влюблённые. Он всегда бывал у нас, ходил по комнате и рассказывал мне всё что угодно по вопросам истории. И когда я ему говорила: «Толя, я же этого не понимаю». Он говорил: «Да всё ты понимаешь, всё ты понимаешь», - и продолжал говорить дальше. В общем, он у нас просто бывал в доме, как родной человек, который входит не стесняясь.

Ваше впечатление о факультативных лекциях Якобсона?

Факультатив... Ответ – его книги. По Блоку он читал факультатив так, что мы все заслушивались, челюсть у нас отвисала, мы слушали его рассказы о Блоке, и потом это всё легло в его книгу о Блоке. И такие какие-то зарисовки о Цветаевой и Ахматовой, что легло во второй том его книги. Эти книги лежат у меня на столе, под рукой. А Вы их читали?

Да, конечно. Но мне хотелось услышать Ваше мнение. Может быть, кроме того, что «все рты открывали», - мы тоже рты открывали, мы просто были совсем «зелёные», птенцы, в основном. Не все, правда...

Мы были не «зелёные», но всё равно он говорил так захватывающе, так глубоко и эмоционально, что для нас не «зелёных» это было необыкновенно интересно. Притом, ведь я могу Вам сказать, что нам-то Блока ни в школе, ни в институте – нигде не давали, и мы о Блоке ничего толком не знали. И поэтому уж потом своим умом доходили, но так как моим мужем был Фейн, то я через Фейна очень многое узнала, но и, конечно, Толя нам открывал очень много нового, то чего мы не знали и не чувствовали.

Причины, по которым Якобсон ушёл из школы?

На это я отвечу определённо. Он, когда пришёл, сразу сказал Овчинникову... С Овчинниковым я вместе училась в институте, он только на историческом факультете, а я – на литературном, и с его женой я на литературном училась. Мы были друзьями ещё в институтские годы, а потом, когда Володя стал директором школы, он меня сразу пригласил. И, Якобсон, когда пришёл в школу, (привёл его, по-моему, Раскольников), сказал сразу Володе: «Я - диссидент, занимаюсь вот такой-то литературой, если будет хоть какой-то намёк, что «органы» мной заинтересовались, и я могу повредить школе – я в тот же день уйду». И когда его вызвали в первый раз [в КГБ] , он сразу пришёл и написал заявление «по собственному желанию» и из школы ушёл.

Может быть у Вас сохранились какие-нибудь автографы, личные вещи, фотографии Якобсона?

У меня были фотографии Толи, но они к сожалению все пропали, очень жалко. Личных вещей никаких не было. Он всегда появлялся с верёвочкой, которая у него была в кармане, и когда ходил по комнате, - он, когда говорил, всегда ходил при этом, - он крутил эту верёвочку. Вот верёвочка у меня эта была, но теперь нет уже.

В этом году Второй школе исполняется 50 лет.

Я вот только сейчас советовала учителю, который будет проводить праздник отметить пять этапов школы, которые прошли на моём веку, кроме двух. Первый этап, когда школа была просто школа, где были ученики, переселённые из бараков, пятьдесят человек в классе. Это был первый год работы, первый и начало второго года. Потом она стала школой радио-монтажников. Была очень интересной школой, там училось очень много интересных ребят. Это был совершенно другой этап, тоже интересный. И третий этап, - когда она стала физико-математической. Четвёртый - когда нас всех разогнали.

С какого года школа стала математической?

Точный год я не помню, но я учила два первых математических класса, тогда ещё пришёл профессор Гельфанд, он был основателем математической школы, а Дынкин был - вторым. И вот о Дынкине и написана вся книга, которая вышла про Вторую школу, там дынкинские ученики писали и, в общем, они обращали на ту эру внимание, которую они прожили при Дынкине и с Дынкиным, а Гельфанд был немножко обособлен от всей общей школы, а я, - так как я руководила всей воспитательной работой, то в моём ведении было около 600 учащихся и Вы в том числе, и из них почти все были комсомольцами, ну и 50 учителей. И я двадцать лет вот этим занималась, поэтому у меня были очень тесные отношения с учителями, со всеми, у меня не конфликтный характер совсем, а с другой стороны я была в очень хороших отношениях с учащимися, с которыми поддерживаю до сих пор отношения. Мне звонят со всех концов Земли и помогают и материально, и морально, и как только могут.

Наталья Васильевна, спасибо Вам за беседу.

Я Вам благодарна очень, потому что для меня каждое упоминание о Второй школе – это прямо положительные эмоции такие, а уж о Толе Якобсоне тем более. Так что спасибо Вам большое. Всего Вам доброго, счастливо.

1) «... 24 декабря 2006 ушла из жизни Наталья Васильевна Тугова, бывшая заместителем директора Второй школы в шестидесятых годах. До середины семидесятых она была женой Германа Наумовича Фейна. 2 апреля прошлого (2006) года я долго разговаривал с ней по телефону и обещал прислать дополнительные вопросы о Якобсоне. Но, к сожалению, не успел довести это интервью до конца. Как всегда, надеялся, что ещё есть время, успею. Не успел...» (Из письма А.Зарецкого)