| Из Ури Цви Гринберга C иврита Ольга Кардаш-Горелик Ночь девятого ава в Йерушалаиме Йерушалаим завешен туманом, ибо собрал Господь Всю горечь и муку, всю, пропитавшую мрак, печаль Немыслимой нашей беды, и как темную шаль, Как покрывало, на город ночной надел. Темны дома, как был темен и каждый еврейский дом на девятое ава, в ночь, Когда-то...в Испании и в Португалии, в Неметчине и во Франции, и на великой Руси, И как дом еврейского корчмаря в далеком селе, У польского шляха, близ темного леса, где быстрый ручей бурлит. После траурной меди...как после больших похорон, после горьких подавленных всхлипов В Йерушалаиме-городе спят глубоко те, кто оплакивал. кто провожал. Спят они морочным, траурным сном. Вот он, час истины, час, источающий тишину, Когда вместо тех, кто прежде стоял по отрогам гор, С мучителноой жаждой вперяя свой взгляд в Йерушалаима лик, Кто пел ему песнь любви, что прекрасней всех песен других, Вместо тех, кто был назван сынами солнца тогда, Придут ослепшие матери их, и будут стоять и смотреть: Матери те, что погибли всеми смертями от страшных рук. Вот он, Йерушалаим наш, он спит, все его иудеи в глубоком сне. А они невидимками вышли, сквозь море пройдя, и стоят. Лица их не видны, и черным окутаны их тела. Они ждут, чтобы подал свой голос Йерушалаим, как матери глас. Чтобы встала Рахель на храмовой нашей горе, возопив к небесам. Неужели под молотом не возгорится ни искры хоть на одной из скал? Матери ждут...
|
|
