|
|
|
|
ВОСЛЕД СТРОКЕ ШЕНГЕЛИ
Цикл стихотворений
1.
Время — только знаки циферблата.
Наши судьбы — вечность или блиц?
То, чем жизнь воистину богата,
не имеет временных границ.
Что мне эр искусственные стены,
что мне дат сплошной металлолом,
если я живу одновременно
в будущем, сегодня и в былом?
Дар небесный — видеть мир без грима
и без временнoго ярлыка.
Бог един, и время неделимо,
в каждый миг впрессованы века.
2.
Сундуки в наклейках пёстрых,
на наклейках — южный остров,
сине море, белый пляж...
Очень давний, очень странный,
очевидно, иностранный,
в детстве виданный багаж.
Чей — не знаю, не сказали;
был случайно на вокзале —
с мамой, что ли? — столько лет...
Серы стены, и платформы,
и служивых униформы —
вдруг такой слепящий цвет!
Жизнь по-своему занятна:
в чём-то главном непонятна,
в остальном — весьма проста.
Говорим, что жребий выпал,
а глядишь, диктуют выбор
звуки, запахи, цвета.
Осознаю через годы,
что не знал тогда свободы,
ибо цвета был лишён.
Сундуки в наклейках пёстрых —
вышла притча не по росту:
то ли правда, то ли сон...
3.
Ветер с юга и солнце с востока —
и заварится адская взвесь,
чьи повадки влияют жестоко
на людей, поселившихся здесь.
Это только одно испытанье
из числа ежедневных почти,
и природы былой воспитанье
лишь мешает на этом пути.
Сохнут корни и рушатся стены,
рвутся связи; проходят года,
но герой не уходит со сцены,
ибо выход один — в никуда,
ибо правда в спокойном ответе:
положение дел таково —
места нет на огромной планете,
где б по-доброму ждали его.
4.
Виноградная гроздь натюрмортом легла на фаянс,
дополняя собой два граната и спелый инжир,
и всему вопреки нам даёт дополнительный шанс
убедиться, что мир, где живём, — замечательный мир.
Мир, где плавают рыбы и быстро летят облака,
и проносятся серны, и волны пускаются в пляс, —
мир, который без нас обошёлся бы наверняка,
но поскольку мы есть, благосклонно приемлет и нас.
Только надобно помнить, что ты не хозяин, а гость:
ты пришёл и уйдёшь, и едва ли останется след.
...На цветастый фаянс положи виноградную гроздь
и подумай о чём-то, чему и названия нет.
5.
Я к минувшему стал равнодушен…
Так ли это? Наверное, так.
Летний вечер назойливо душен,
и его принимаешь как знак,
что в мозгу приключилась поломка,
и меня не тревожат теперь
декабря голубая позёмка
и размокшего марта капель.
Огрузневший, с больными ногами
и уже совершенно седой,
я себя не маню берегами
над оставшейся сзади водой.
Я устал от придуманных странствий,
ибо в нашей системе планет
могут быть возвращенья в пространстве,
возвращений во времени нет.
Всё, что в жизни суровой и жёсткой
мы ещё пересилить должны,
будет здесь, на земельной полоске
в эпицентре грядущей войны.
И минувшее больше не снится,
только память, грустя о былом,
вверх поднимется белою птицей
и прощально помашет крылом.
6.
Необжитая пустая квартира,
дом не достроен, забор и не начат —
это остатки угасшего мира,
где сохранились лишь вера и лира,
только они ещё что-то да значат.
Мебель убогая с миру по нитке —
ложе скрипучее, стол, табуретки;
чашки без блюдец, да чайник на плитке,
да на столе рукописные свитки
под пятачком бесполезной розетки.
Щепок подброшу, чтоб чайник согрелся,
чаю попьём и пойдём погуляем
там, где лежат бесполезные рельсы:
мы — пассажиры последнего рейса,
больше не ездить нам даже трамваем.
Вечером гости придут понемногу -
время убить, от тоски подлечиться.
Свитки тогда призовём на подмогу
или совместно помолимся Богу:
может, Он скажет, что дальше случится.
7.
Когда-нибудь здесь чудный будет город —
просторный, чистый и в садах весёлых;
в нём, что такое нищета и голод,
придётся изучать в начальных школах.
Когда-нибудь построят акведуки,
высокие сверкающие башни,
и все на свете хвори и недуги
в учебниках пометят: "день вчерашний".
Ну, а пока что кучка уцелевших
с такими же налаживает связи,
вокруг жилья уничтожая плеши,
к себе не допуская лжи и грязи.
И постепенно подрастают дети
и добрый мир находят за порогом.
Когда-нибудь сумеют люди эти
собрать цивилизацию по крохам,
заводы возведут и стадионы,
но во главу поставят знаки свитка,
поскольку будут знать определённо,
что это их последняя попытка.
Мы понапрасну мирозданье сердим
и заставляем Бога сокрушаться:
Господь, конечно, очень милосерден,
но может и не дать другого шанса.
Октябрь 2003
|
|
