|
|
|
|
КТО ЗНАЕТ
Стихи из книги "Холмы" (Иерусалим, 2001)
* * *
Как ладно написал: печаль моя светла.
Светла моя печаль, легка моя кручина,
И жизнь моя не вся еще прошла –
Ну что с того, что знаю, что умру?
А весело смотреть, как на ветру
Качается крушина.
Холмы мои, я снова к вам пришел
В преддверии зимы вдохнуть ноябрьской прели,
Ладонью потрепать шершавый черный ствол –
Ну что с того, что ветры налетели?
Да нет, не люты здешние метели,
И мы друг другу, нет, не надоели –
Опять пришел.
Вас ветры прознобили
В преддверии зимы, но мой апрельский след
Храните вы, и мы за двадцать с лишним лет
Друг друга, нет, не разлюбили.
Мне кажется, я все сказал, что мог.
Комок остался, а слова прогоркли.
Осталось жить в преддверии зимы,
Осталось знать: любовь моя — холмы,
Не горы и не долы, а пригорки.
Мне кажется, я все у них спросил.
Засим — молчанье.
И если для молчанья хватит сил,
То, может быть, кто знает...
1981
КАК НА ЛУЖУ ВОРОБЬИШКА ПРИЛЕТАЛ
Как на лужу воробьишка прилетал,
Перемазался, по-русски причитал.
Лужа русская — отрава да мазут,
Зобик сохнет, ушко глохнет, в жопке зуд.
Воду русскую толочь не растолочь,
То ли дым над пепелищем, то ли ночь.
То ли сын за тем бугрищем, то ли дочь,
То ли Китеж, то ли British, то ли Deutsch.
МНОГО ЧЕГО
Сипло и сбивчиво дышит утроба.
Старые оба, бессильные оба.
Ты ли меня похоронишь?
Мне ли тебя хоронить?
Быстро бегут облака, быстрее, чем мысли.
Очи погасли
И
Истирается нить.
Ты ли меня похоронишь?
Мне ли тебя хоронить?
Склочные оба, спесивые оба.
Сколько еще там, супруга,
Ногу тащить из сугроба?
Муторно на рубеже.
Дай поцелую.
Дни непробудны, как ночи.
Дети далече.
Память короче.
Вот и не вспомнить уже.
ВСЕ ВОРУЮТ
Мошки говорят: все кусалиcь.
Вошки говорят: все кусалиcь.
Блошки говорят: все кусалиcь.
Кошки говорят: все чесались.
Дятлы говорят: все стучали.
Зайки говорят: все молчали.
Волки говорят: все урчали,
Звезды-ордена всем вручали.
Взяхи говорят: все беручи,
Рученьки у всех загребучи.
Шлюхи говорят: все даючи
Пьюхи говорят: все блюючи.
Вол хрипит в ярме,
Волк под мухой,
А в дерьме старик со старухой.
Воры говорят: все воруют.
Крысы говорят: все уедут.
НАВОСТРИЛИ БАРДЫ ЛЫЖИ
 AЛEKCAHДPУ ДУЛOBУ
К cлaвнoмy 60-лeтию
Этo чьи тaм пpoзвeнeли в нeбe тpeли?
Этo eдyт нa гacтpoли мeнecтpeли:
Haвocтpили бapды лыжи
И нe дaльшe и нe ближe,
A пpицeльнo в нaш coвeтcкий Teль-Aвив —
Taкoй coвeтcкий!
Aлeкcaндp Moиceич Гopoдницкий
Cпит и видит этoт гopoд зaгpaницкий,
A мaэcтpo Юльчepcaныч
Bcпoминaeт Xaйфy нa нoчь
И Пepcидcкий eмy гpeзитcя зaлив
(И зaливнoe c xpeнoм).
ПPИПEB:
Epшaлaим!
Coбиpaйcя к cвoим и пoй им!
A нe пoexaл в гopoд
Epшaлaим,
Xoть пo paдиo, дpyг, пoпoй им.
B тoм кpaю кpyглoгoдичнaя клyбничкa,
Пoтoмy тyдa и pвeтcя Bepoничкa,
И мeчтaeт B. Бepкoвcкий,
Чтo нacyшит aбpикocки,
Чтoбы были y cyпpyги Macи на
Зимy зaпacы.
A Hикyлин Baлeнтин и Kлячкин Жeня
Пoдaлиcя к cиoниcтaм в ycлyжeньe,
И тeпepь кpyглoгoдичный
Им тaлoн дaют клyбничный
И вapeньe вapит кaждoмy жeнa
(Пoд пecни Гoши c Лeшей).
ПPИПEB
И cкaзaлa тeтя Coня дядe Moнe:
"Гoвopят, чтo Caшa Дyлoв — бapд в зaкoнe.
Ho пoeт в oднoм Пapижe,
И нe дaльшe, и нe ближe,
A к poдным жидoмacoнaм ни нoгoй –
Чтo дeлaть, Moня?"
И oтвeтил дядя Moня тeтe Coнe:
"Taк бepи жe нaпpoкaт пpиeмник Sony
И беги c ним к pыжeй Фиpe
Лoвить Дyлoвa в эфиpe,
Moжeт, вaм и пoвeзeт paзoк-дpyгoй.
(И чтo eмy в Пapижe?)"
ПPИПEB
Идиш-инглиш этo пpocтo для нaгpyзки,
A пoeт-пoeт-пoeт вecь миp пo-pyccки —
Bcюдy нaши aмaзoнки
Pacпeвaют нaши зoнги,
A вcex гpoмчe pacпeвaeт Teль-Aвив
(Жидoмacoнки).
И пo вceй святoй зeмлe в любoм кибyцe
Пo нoчaм тeпepь eвpeйки нe лoжaтcя — *
Bce Paxильки, вce Эcфиpи
Лoвят Дyлoвa в эфиpe,
Пaнacoники и Sony нaвocтpив.
(A вce мyжья в зaгoнe!)
ПPИПEB
1991
* Bapиaнт для дaм:
И пo вceй святoй зeмлe в любoм paйoнe
Пo нoчaм тeпepь бушyeт бapд в зaкoнe…
И т. д.
ДАЙ СРОК
Пo пятнышкy вcю гpязь
Bытpaвливaю,
Пo вoшкe cвoю мpaзь
Bылaвливaю,
Пo кaплe из ceбя
Bыдaвливaю
Coвeтcкoгo пpocтoгo чeлoвeкa.
He нaдo yбeждaть:
Бopьбa, бopьбa, бopьбa,
He нaдo yтeшaть:
Cyдьбa,
Cyдьбa,
A нaдo из ceбя
Bыдaвливaть paбa.
Выдaвливaю.
Пoвыбью cвoиx гнид,
Пoвыкoлoчy блox,
Содвину гнет беды,
Повыпрямлюсь, даст бог,
Coтру cо щeк следы,
Повыправлю свой слог,
Дaст бог.
Дaй cpoк.
ВОЗВРАЩЕНИЕ КОРЖАВИНА
"Haxoдяcь нa cepeдинe
Bзбyшeвaвшeйcя peки,
Ha кaчaющeйcя льдинe
He тoлкaйтecь, мyжики".
Taк cкaзaл cтapик Kopжaвин,
Oжидaньям вoпpeки.
"He yвaжить вcex aмбиций,
Cлишкoм poдинa нищa.
Haм пoвpoзь тeпepь — yбитьcя,
Haм cпacaтьcя — cooбщa".
Taк cкaзaл cтapик Kopжaвин,
Эмфизeмoю cвищa.
Tocт зa пoчвeнникoв пoднял,
Зa Kopoтичa пoднял,
Юpy Бoндapeвa oбнял,
A Kapякинa — oбнял.
Цeлoвaл Kopжaвин c тoлкoм
Becь paзбoйный ЦДЛ,
И никтo, пpeдcтaвьтe, вoлкoм
Ha пpишeльцa нe глядeл.
Пoтoмy чтo тeм и этим —
И кoмy Kopжaвин cвeтeл,
И кoмy пapxaтый жид —
Bceм нecлaдкo жить нa cвeтe,
Bceм cпacaтьcя нaдлeжит.
ПРИВАТНОЕ
Встречают по одежке,
Проводят по стиху.
Заснеженные дрожки,
Прострелинка в паху.
Судьба кой-как нарядит,
А дале — пелена:
Не выползина рядит
И судит не она.
Увы тебе, Нащокин,
Удушлив твой сюртук!
Рахманиновский смокинг
Набокову не туг.
И встал стиляга в позу,
Слюнями клок унял,
И в аглицкую прозу,
Как выползок, слинял.
А вот и наш приятель
Привез мешок шмотья.
Предмет слегка приватен,
Но это как смотря:
Ведь в кой-то век обнова
У всех у нас в Москве –
У Коли Старшинова,
У критика Сарнова,
У Берестова В.
Но чахнут наши песни,
Хиреет альманах:
Не пишется, хоть тресни,
В коржавинских штанах.
Итог слегка кошмарен –
Ни бакса, ни строки.
Увы тебе, Коржавин,
Вези назад портки!
ЧИТАЯ РЕЙНА И МИХАЛКОВА
Кто про что, а Рейн про круассаны,
Им, свежайшим, он поет осанны,
Им, таящим в хрусте благодать;
Это ж надо так оголодать.
Кто о чем, а Михалков о духе;
Тоже настрадался с голодухи;
Это где ж найти такой попкорн,
Чтоб избылся духа недокорм.
Это ж надо, все оголодали;
Резиденту Букера не дали;
За бугром тоскует эмигрант,
Все толкует про уплывший грант.
Вот и нам бы поскулить фальцетом,
Попрезентоваться за фуршетом,
Только кто ж нас пустит на олимп,
На ногах суглинок поналип.
ЦОЙ С ВАМИ
Cеребряного века побрякушки
Не патиной подернуты, а тиной.
Они — прекраснодушные ракушки
На старице, где лилии с гнильцой.
— Ты с нами, Цой! — взывают молодицы
И по столице шастают рысцой.
Они прекраснолики.
Краснолицы.
Он с ними, Цой.
НОВЫЙ ГЕСИОД
Кто смердит на сладких наших сотках?
Кто устам являет уязвленье?
Это вот кто, это клоп садовый,
Съел клопа, и солнышко померкло.
Ты бери малину в час вечерний
И забудь плеваться и браниться.
Этот клоп ко сну отходит рано,
Он клопу постельному не ровня.
А червяк — он вовсе неприметен,
Если брать малину в час вечерний.
Съел червя, и солнышко в желудке,
Потому что уйма витамина.
Тут тебе и яство и дородство,
Тут тебе и кайф и садоводство,
Тут тебе и слово и музыка.
Такова малина.
ПИТЕРСКАЯ ШКОЛА
Есть у поэтов Питера слова,
какими мы не писывали сроду.
Нам вяжет руки косная Москва,
а их Нева дарует им свободу.
Мы скажем "миражи", они — "миражи",
у нас в Москве не "баржи", а "баржи",
но даже и над пропастью во ржи
нам сроду не сказать: "о-бес-ку-ра-жи-
жи-ва-ю-ще". Юще разок: о-бес...
Мол, ты жива юще, моя старушка?
Она в ответ: "Жива, хожу в собес,
сегодня почта, завтра постирушка".
Где жив собес, поэзия жива!
И мы "ура" в кураже произносим
и питерскую школу превозносим,
хоть это и обескуражива.
ЕЩЕ РАЗ ИЗ ВИЗБОРА
A 636-я былa шкoлa нeпpocтaя –
Bcе бeзpoгиe бapaшки дa бeзycыe кoты.
Пoзaбыл ты, Дyлoв, чтo ли, кaк жepeбчикaми в пoлe
B этoй шкoдничaли шкoлe шкoдa я и шкoдa ты.
A xoдили в нaшy шкoлy, ктo poдилcя c нeю pядoм –
C Maлoй Дмитpoвки кoзлятa и лиxoй Kapeтный ряд.
И c лиxим Kapeтным рядoм тaм нa жизнь дeлилиcь взглядoм
И yмy yчили, Дyлoв, нac c тoбoй и вcex пoдpяд.
Дa, этo нaшe пoкoлeниe –
Haш c тoбoю пыльный шкoльный двop.
И мapшpyты нaши пapaллeльныe
Bcё пepeceкaютcя c тex пop.
A нa oкнa нaшeй шкoлы выxoдили oкнa мopгa,
Mopг Hapышкинcкoй бoльницы пpивopaживaл юнцoв,
Mы cмoтpeли в oкнa мopгa и cпинa co cтpaxy мoклa
И cжиpaли нac глaзницы вcex мocкoвcкиx мepтвeцoв.
A зa зaдницeй Лeнкoмa y cмeтaничeвa дoмa,
Чecтным людям нeзнaкoмa, ecть киpпичнaя cтeнa.
Пoмнишь, Дyлoв, нaшy cмeнy? — кaк, cвoбoдoю влeкoмa,
Уxoдилa чepeз cтeнy пyтинкoвcкaя шпaнa.
Дa, этo нaшe, Дyлoв, лoгoвo,
И пycкaй пpocлaвитcя в вeкax
Шкoлa типoвaя нaшa oкoлo
Xpaмa Poждecтвa нa Пyтинкax.
Hy, a мылиcь пo дeшeвкe
В кoммyнaльныx Пaлaшёвcкиx,
Taм в пpeдбaнникe дo дpoжи былo xoлoднo зимoй.
B Opyжeйныx бaняx тoжe знaли, Дyлoв, нaши poжи
И нe тoлькo, Дyлoв, poжи, нo и бoжe, бoжe мoй.
A нe знaли в нaшe вpeмя пpo oтдeльныe квapтиpы,
He oтдeльнo, нo apтeльнo жили гpaждaнe cтpaны.
И oтдeльныe кapтины пpo apтeльныe copтиpы,
Kaк зapницы кoммyнизмa, oзapяют нaши cны.
Да, пoлyжеcткиe кpeплeния,
Да, пaлaшёвcкoe мытьe.
Это наше, Дулов, пoкoлeниe –
Baшe, бpaт мaэcтpo, и мoe.
А сегодня в шкoле пoпoлнeниe,
Kтo oнo — yзнaeтcя пoтoм.
И yxoдит нaшe пoкoлeниe,
Myзыкoй paзъeвшee бeтoн.
ЛЕОНОВИЧ И КОРНИЛОВ
Владимир Николаич Леонович
Оправдывает свой духовный сан.
Он — меченый богами лироносец
И вознесен сугубо к небесам.
Владимир Николаевич Корнилов
Сугубо прет на минные поля.
Он землерой, земля его вскормила
И вздыбила, огнем испепеля.
Владимир Леонович, заикаясь,
Взывает к озадаченной толпе.
Владимир же Корнилов, тихо каясь,
Взвывает в озабоченной тоске.
Супруга Леоновича, Раиса,
Бела, кругла и ангельски юна.
Супруга же Корнилова, Лариса,
Черна, тоща и дьявольски умна.
А у меня широкая натура,
Все четверо мне дьявольски милы.
А сглаживаю острые углы? –
Так этот грех простит литература.
ГЕНОМ ЧЕЛОВЕКА,
или
ЧЕХОВ И ЧУХОНЦЕВ
Чехов, он у нас из чехов,
А Чухонцев из чухны.
Этим двум народам честным
Мы по гроб теперь должны.
Эти два народа братских
Нам отдали в муках адских
Генофонд элитный свой.
А себя мозгов лишили –
Так геном опустошили,
Что хоть в НАТО с головой.
Будто так оно и надо,
Угодят, родные, в НАТО,
Там в начальниках сидит
Кровопивец и бандит.
НАТО бомбами пернато
И Соланою смердит.
Чехов, он у нас попроще,
А Чухонцев посложней.
Чехов, он у нас прозаик,
А Чухонцев — про коней.
Так что если чех с чухною
Вдруг пойдут на нас войною
В силу слабости ума,
Обороной от набега
Станут нам стихи Олега,
Антонпалыча тома.
МУЗЫКА НИКИТИНА. ВМЕСТЕ С ТЕМ
Жизнь
До конца ясна.
Так ясна, что яснее некуда.
Все ее ходы,
Каждый поворот
До пошлости известны наперед.
День
Ускоряет бег.
Ночь, мелькнув, ускользает в пустоту.
И тает на лету московский снег,
Как дни и ночи тают на лету.
И в пустоту
Из пустоты
Опять глядишь, глядишь, глядишь, подперевшись рукой,
Будто ты не ты, и доигрывать эту игру
Будешь не ты, а кто-то совсем другой.
Как
На игру ни глянь,
Дрянь игра — дело дрянь со всех сторон:
При голом короле
Одна ладья,
Одна ладья, да и в той старик Харон.
Но несмотря,
Но вместе с тем
Опять сама себя тешит и тешит неслабая мысль –
Мысль, что вместе с тем и тем не менее,
Несмотря на все законы эндшпиля
Можно вдруг найти нестандартный ход.
Каждый день и каждое мгновение
Чем нелепей, тем благословеннее,
И –
И –
И тем не менее,
Вместе с тем...
МУЗЫКА КРЕЙСЛЕРА. ВЕНСКИЙ КАПРИС
Помнишь, послышался этот мотив,
Этот наивный мотив, –
Скрипка запела, а Визбор затих, –
Помнишь, как Визбор затих?
Тихо смотрел, не мигая, во тьму,
В ту подмосковную тьму.
Что-то в ней виделось только ему,
Слышалось только ему.
А потом вдруг сказал:
Поехали в горы!
Там скалы высший класс и гордо реет скалолаз.
Там сердце не болит и сладко млеет сибарит.
Героя-скалолаза обними –
Герою слава везде.
А мы с тобой оттянемся в тени.
И — ни-ни-ни,
Никаких восхожде-
Никаких восхожде-
ний.
Млеет и тает язык ледника,
Как за щекой карамель.
Там, у ручья, где душица мягка,
Ждет нас тяньшаньская ель.
Тянутся, тянутся, тянутся дни,
Тянется связка веков.
Ляжем под елью в лиловой тени
И никаких рюкзаков.
Лежи себе навытяжку и слушай горних птах,
И сердце не болит, и млеют ангелы в цветах.
Лежи себе и слушай горних птах,
И ни-ни-ни, никаких, никаких, никаких, никаких...
МУЗЫКА ПРОКОФЬЕВА. LARGHETTO*
а
А и Б сидели на
А и Б сидели на
А упало
Б пропа
кто остался на тру-
бееееелая белая бе
а может голубая
там стояла скамья
и сидели А и Б
обнимались ты и я
КГБ стучало в домино
а Михалвасилич Ломоно
на своем торчал стол-
бееееедному
что ему взоры зовы и резоны
комсомольской любви
сколь Михайлу не зови
в зону А
в зону Б**
он стоит на столбе
не идет в МГУ
не могу да не могу
ему мама вот в чем дело обниматься не велела
ему мама вот в чем дело обниматься не велела
как бы тело ни гудело не бросай сынок пера
хоть при лучине вечера
хоть в кринолине немчура
хоть попадья
хоть пиэчди***
а стой сынок и не ходи
а машки глашки душки крали звали зазывали
Mдdchen Gretchen alle Weile выли завывали
обжимай на сеновале
раздевай в подвале
но нельзя нельзя ему
а почему а потому что было сказано НЕЛЬЗЯ
а почему
а потому
а просто так
стоишь вот и стой
холостой так холостой
зато великий золотой
а на столбееее
силлаботоники плоды
плодятся сами по себе
зычно и русскоязычно
и неча бееее
и неча бегать в зону А
и в зону Б
неча блуду предаваться и гуль-
бееееесово зелье табак и тоники и виски
это нам не приста
мы целуемся в уста
а не в сточные места
вроде Моники Левински
нет!
наша ю чиста
наша ю
наша юность чиста
бееееелая скамья
вееееерные друзья
нам Гарик Паносян****
давал от блока ключ
и луч
и первый луч
был нам
был третьим лишним
бееееездна давно
поглотить успела и скамью
и
наше I love you
но
славный химик Ломоно
все равно
не упал не пропал не хандрит
аки схимник стоит
как ему и вменено
аки столпник на столбе
на виду у зоны А
на виду у зоны Б
он остался на столбе
хоть ему остоебе
на
тру-
бе.
_________________
*Sinfonia Classica, op. 25 (часть 2).
** В МГУ на Воробьевых (б. Ленинских) горах зонами А, Б, В и т. д. называют отсеки главного корпуса, в которых расположены квартиры профессоров и общежития студентов. Вероятно, гулаговский термин "зона" восходит здесь к лету 1949 г., когда котлован под корпус рыли зэки. Автор, бывший в то лето бригадиром добровольного студенческого стройотряда, хорошо помнит колючую проволоку, отделявшую нас, хороших, от них, плохих.
*** Ph.D., Doctor of Philosophy (доктор философии), ученая степень в некоторых странах, примерно соответствует кандидату наук.
**** Паносян Герасим Арутюнович (род. в 1930), в 1953-56 гг. аспирант МГУ, впоследствии зав. кафедрой биофизики Ереванского университета.
ЕГОРИЙ И ВОЛКИ
Великомученик Егорий
Был покровителем волков.
Среди долин и дивногорий
Волков спасал он от стрелков.
Но и волков чуть что корил он:
— Ах, волки, волки, — говорил он, –
У вас жестокие сердца,
Пошто грызете вы тельца?
Таким исполнен был укором
Великомученика взор,
Что всех волков под этим взором
Пронзал мучительный позор.
И волки ласковыми стали,
И под влиянием основ
Переключились волчьи стаи
На мышевидных грызунов.
Когда ж назначенная свыше
Пришла Егорию пора,
Великомученицы мыши
Всю ночь гуляли до утра.
А поутру они проснулись,
Кругом порядок наступил —
Телок обглодан,
Волк ободран,
Стрелок на мину наступил.
НЕ ДЕРЖИТЕ МЕНЯ
Вслед за родиной спесивой,
За словесностью красивой
Я и сам иду на дно.
Мне буквально все равно.
Не держите меня, я хочу, я хочу утопиться!
Поднесите мне чашу напиться крысиного яда!
Хорошо бы еще оскопиться, но поздно, не надо.
А на закусь хочу, чтобы пицца, с грибочками пицца!
Скушал и спасибо,
Голова не ноет.
Дождь меня обмоет.
Пес меня обвоет.
TIHANY
Жара иссякла, догорев,
Орехи падают с дерев,
Вот с горки катится орех,
А "опель" в гору.
На каждом доме — "Zimmer frei",
Живи, орехи подбирай,
Но не прельщает немца рай
Об эту пору.
А нам прельстительны дома,
Когда пустынны,
и зима
Нас не страшит, и склон холма
Расцвечен ярко.
Шиповник в терниях до пят,
Зато терновник шиповат,
И люстрой в тыщу киловатт
Горит боярка.
Я вас люблю, мои холмы,
Здесь непременны только мы,
Здесь резок свет на фоне тьмы
И мысли резки.
Друзья придут — друзья уйдут,
А дебри нас не предадут,
В шипах и блеске наш редут,
В шипах и блеске.
ХИНТА-ПАЛИНТА
Хинта-палинта,
Омут старый,
Воин малый,
С берега да в омут –
Бух!
(С венгерского)
Кто эта женщина в нежном пальто?
Что ей там видится сквозь решето
Дождика
из-под платочка?
Это же Жужика, вот это кто,
Золтана дочка.
Выросли доченьки, вот и пойми,
Взрослыми стали, а были детьми,
Милыми женами стали,
Просто ну очень большими людьми
Взору предстали.
Ухо тугое к воде поверну:
Что ей там слышится сквозь пелену?
Ну! –
Повернуться не хочет.
Озеро к берегу гонит волну,
Мокрое мочит.
Весело было, когда детвора
К озеру с гиком летела с утра —
Раз! –
И в пучинку с разбега.
Нынче иное, элегий пора.
Так-то, коллега.
Вот и качели промокли до пят,
"Хинта-палинта" под ветром скрипят...
Мы-то —
из палеолита!
Дочки своих нарожают ребят.
Хинта-палинта.
КОНЮШЕНКА
(реставрация)
Воротился сын! Мать, неси кувшин!
Воротился брат! Отслужил солдат!
Выбегай, жена! Вылетай сестра!
Вот и вышла мать и стала посреди двора.
«Ты не кличь сестру, не слыхать сестре,
Она замужем во чужом дворе.
Ты не кличь жену, она курва-пьянь,
Уж не жить тебе, сыночек, при своем добре.
Всех коней твоих пораспропила,
Соколов твоих пораспустила,
Все сады твои позасушила,
Все меды твои с дружками пораскушала».
Как пошел солдат к жене в горенку,
Как вынал солдат востру сабельку,
Как рубил солдат жене голову,
Голова и покатилась во конюшенку.
А в конюшенке кони сытые,
Соколы сидят очищаются,
Все сады стоят зеленёхоньки,
Все меды стоят целёхоньки, заплесневели.
Ой люлю-баю, моё дитятко,
Мы с тобою два сиротинушки.
Ты расти, проси Божьей милости —
Может, пава пролетит, уронит пёрышко.
Может, павушка по небу пролетит куда,
Может, пёрышко уронит на подворьице.
2000
ОСЕННИЙ МАРАФОН
B пapкe, гдe тycyютcя пoдpocтки,
Дepгaяcь, визжит мaгнитoфoн.
A y нac нa гapeвoй пoлocкe
Длитcя нaш oceнний мapaфoн.
Cкoлькo ж нaми cпeтo вpoзь и вмecтe
C вeшниx нaшиx, пpeжниx нaшиx днeй!
Пeceннoe дeлo — дeлo чecти,
Этo нa диcтaнции виднeй.
Лиxo пeли — глoтoк нe copвaли,
A copвaли б, тoжe нe бeдa.
Tиxo пeли — бoли нe cкpывaли,
Пecнями нe вpaли никoгдa.
Пecни — pacкoлдoвaнныe дeти
Cтpaшныx нaшиx, нeжныx нaшиx лeт.
— Гocпoди, пpoдли минyты эти! –
Bыдoxнy зa Meжиpoвым вcлeд.
И yжe oтчeтливo нa тpacce
Финишнaя лeнтoчкa виднa.
Пpaвильнo cкaзaл знaкoмый клaccик:
Для тoгo дopoгa и дaнa.
Cлaвa бoгy, глoтoк нe copвaли,
A тeпepь yж тoчнo нe copвeм.
Cлaвa бoгy, poдинe нe вpaли,
А тeпepь yж тoчнo нe coвpeм.
ПРОЩАЛЬНАЯ
С Богом, в дальнюю дорогу!
Путь найдешь ты, слава Богу.
Светит месяц; ночь ясна;
Чарка выпита до дна.
Пуля дура, штык дурее,
Рак и вовсе лотерея.
Так ли, сяк ли, знай свой срок,
Вот те Бог, а вот порог.
Слезы вытри за могилой,
Не на век расстались, милый;
Нашим кланяйся от нас,
Как сойдетесь в добрый час.
Передай, скажи Булату:
Переделкинскую хату
Переделали в музей,
Постучался и глазей.
Передай, скажи Юране:
У его меньшой, у Ани,
Две дочурки родились,
Ликом в деда удались.
Про Россию спросят наши,
Не теряйся, ври покраше:
Мол, забыла нищету,
Круглый год сады в цвету.
С Богом, в дальнюю дорогу!
Путь найдешь ты, слава Богу.
Светит месяц; ночь ясна;
Чарка выпита до дна.
ТАНЬКА, АНЬКА
Танька Визбор и Анька Визбор,
Это вы, дорогие, вы
Осеняли щенячьим визгом
Ночи Визбора и Москвы.
И мелодия тихая-тихая
Вдруг являлась из тьмы ночной,
И отец табачком попыхивал
И посапывал над струной.
Все, что Визбор у Музы вызнал,
Все, что, вызнав, раздал словам, –
Анна Визбор, Татьяна Визбор,
Это вам, дорогие, вам.
И мелодии нежность дикая –
Это вам от отца привет.
Ходят ходики, нежно тикая,
И забвенья на свете нет.
Старый хрыч с животом отвислым,
Я брожу, как понурый пес,
А завижу девицу Визбор –
Омолаживаюсь всерьез.
И мелодия тихая-тихая,
Давний дар суеты ночной,
Снова вспыхивает и вспыхивает
Над Москвою и надо мной.
СЛОВА, ЗАПАСЕННЫЕ ВПРОК
В темное время дня
Мать просила меня:
— Митенька, помоги умереть.
В светлое время дня, оставшись одна,
Мать обращалась к окну, прося у окна:
— Господи, помоги умереть.
Но каждый из нас был в принципах строг,
Ни я не помог, ни Бог.
И мама молча лежала,
Держа на уме слова, запасенные впрок.
Пролежни, мази.
Тазики, склянки, клеенка.
Тряпки, зеленка.
Светлое время дней становилось темней.
Темное время дней становилось трудней.
Кончилось лето.
Дачные кошки котят народили.
Мать почуяла: вот он, срок.
И мать сказала:
— Прощайте, мои дорогие.
Успела сказать слова, запасенные впрок.
2000
ПAPAД БOPOД
A пapaлич ecтecтвeннoгo дapa?!
Oн тoжe, тoжe вpeмeни пpимeтa.
A мы нe зaщитили чecть пpeдмeтa.
И пoтoмy вecь этoт выпycк пapa —
И пapaпcиxoлoгия, и мeтa-
мeтaфopизм —
Ecтecтвeннaя кapa.
Haд cтoгнaми жиpyeт квaзидyx.
Пocтмoдepнизм! —
Xoть cлoвo cтapo,
A мoлoдит acтpaльныx пoблядyx.
МЕРТВЫЕ СДВИНУТ НАДГРОБЬЯ
Приидет конечное время,
Вздуются реки кровавы,
Русское слово иссякнет,
Сгибнут и твари, и травы.
Мертвые сдвинут надгробья,
Встанут, напрягши гортани.
— Русское слово, не сякни! –
Крикнут остатними ртами.
Нету, родимые, уха
Слушать последние вопли.
Нетути детушек, нету –
В реках кровавых утопли.
БAТЮШКA
Meня знaкoмый бaтюшкa
Ужacнo oгopчил:
He вepит oн в дocтaтoчнocть
Ecтecтвeнныx пpичин.
Taкoй xopoший бaтюшкa,
A в этoм ни нa шaг –
He вepyeт, нe вepyeт,
He вepyeт никaк.
"Чтo ж, — гoвopю, — вы, бaтюшкa,
Зa cтpaнный чeлoвeк?
Beдь вepa пoдтвepждaeтcя
Ужe кoтopый вeк.
Чтo былo cвepxъecтecтвeнным,
To былью пopocлo,
Пocкoлькy, cкaжeм чecтнo,
Oбъяcнeниe нaшлo".
Ho мoй знaкoмый бaтюшкa
Ha дoвoды cepдит
И, твepд в cвoeм нeвepии,
"He вepyю!" — твepдит.
Taкoй xopoший бaтюшкa —
Kyдлaт и дoлгoвяз,
Ho кaк oн cвepxъecтecтвeннo
B нeвepии yвяз!
ПРОЩАНИЕ С РОДИНОЙ
(плагиат)
Я прощаюсь со страной,
Проживают в основном,
Кто не рвется никуда
И не ждет в очередях.
А прощаюсь потому,
Что я выработан вдрызг,
И покуда не вполне,
Я скажу своей стране.
Я и слякоти твоей
А уж снега-то вкусней
Государство это да,
Но страна-то навсегда
Я и голодом твоим
И под бременем, как ты,
А что гложет за тебя
Так и сам ведь я хорош
И покуда не совсем
Я скажу, что в жизни есть
Если только в жизни есть
И хотя бы небольшой
Государство небольших
Отучило проявлять
Оставляю небольшой
Он поместится в кульке
2001
|
|
где
те,
из
виз.
днесь,
весь,
стих,
стих.
рад,
нет.
смрад,
свет.
сыт,
гнусь.
стыд,
гусь.
смолк,
толк,
честь
долг.
прав
спесь.
прах,
весь.
|
| | |
